ЛЕСНОЙ ОТШЕЛЬНИК

"Лесной отшельник" (Рязанские ведомости)

В начале 2000-х будущего епископа Алимпия посетил корреспондент областной газеты. Представителям НТВ было отказано.

Дмитрий Соколов

От местных жителей узнал, что живет здесь в глухой лесной чаще в совершенном уединении монах отец Алимпий. Что пришел он в эти места издалека, зимовал в лесу, а потом построил скит, в котором и затворился от всего мира. Практикует умную молитву, следуя традиции преподобных старцев-исихастов, пишет иконы. Мы взяли в машину необходимое походное снаряжение и отправились на поиски лесного отшельника.

* * *
Высокопроходимый УАЗ с двумя колесными приводами заметно повышал наши шансы поглубже забраться в лес. Мы довольно уверенно преодолели и сыпучие пески, и огромные лужи-омуты. В лесу недавно прошел ураган, и дорогу перегородила упавшая сосна. Оказалось, что тумский глава Владимир Николаевич отлично орудует топором — он за несколько минут перерубил ствол, и мы расчистили путь. Но настал момент, когда машину пришлось оставить. «Грамза. Сырое место, — сказал наш провожатый. — Дальше пойдем пешком».

* * *
Подходил к концу первый час нашего блуждания по лесу. Шли быстро, попутно срывая переспелую землянику, чернику, малину. В этих нехоженых местах ягод столько, что ботинки окрашивались соком. Лес смыкался все плотнее и плотнее. Сучья хлестали по лицу, шея и руки горели от комариных укусов, в уши попадали летающие насекомые. От пота и сырости, свойственной этим местам, мокла одежда. Перелезали через стволы упавших деревьев, издали принимая их огромные вывороченные корни за шалаш загадочного монаха. Ноги тяжелели, идти становилось труднее, а таинственного скита все не было. Казалось, что мы безнадежно затерялись, и я даже представить не мог, в какой стороне осталась наша машина и сколько до нее идти. И тут я подумал о том, что наше путешествие, наверное, выглядит немного комичным. Вот ушел в глухие места монах, подальше от мира, чтобы не общаться без надобности с людьми, но обязательно найдется несколько энтузиастов, которые его «достанут» — отправятся на поиски через самые труднопроходимые дебри. И чем труднее будет поиск, тем настойчивее и отважнее будет действовать экспедиция. Случаен ли этот зов? Может, и он несет какие-то уроки. Что почувствовал я? Ну, например, то, что в лесу переворачиваются все представления о самом себе, что без надежного провожатого ты ровным счетом ничего не стоишь, и чувство полной беззащитности так же легко овладевает цивилизованным человеком, как и его первобытным предком. Может быть, это чувство бережно хранит для нас природа, как противоядие от гордости?Прогремел гром, небо стало заволакивать тучами. Мы теряли надежду найти скит. И в тот момент, когда отчаяние уже подступало к сердцу, верхушки сосен озарил розовый солнечный свет. Мы вышли на поляну, откуда виднелись высокий крест и забор, огородивший бревенчатые постройки. Это был скит старовера отца Алимпия.

* * *
На стук сначала никто не отзывался, потом послышалось движение, дверь открылась, и отец Алимпий предстал перед нами в своем монашеском одеянии: в клобуке, мантии, подпоясанный ремнем. Я ожидал увидеть ветхого старца с непроницаемым лицом и был готов к тому, что он даст нам от ворот поворот, но увидел довольно молодого человека с густой рыжей бородой и живыми умными глазами. Он не без интереса осмотрел нас и встретил гостеприимно. За несколько месяцев мы были первыми, кто зашел в эти дремучие места.С любопытством рассматриваем строения: два сруба — в одном келья монаха, в другом мастерская и трапезная, два навеса для хранения дров, колодец, сеновал, конюшня. Через дверной проем конюшни видим стройного серого скакуна. Зовут коня Погром. На нем о.Алимпий ездит до ближайшего села или до Тумы, если возникает нужда. Электричества нет, обходится керосинками, но можно зажечь и электролампочку, если запустить во дворе дизельный генератор. Высокий забор предназначен прежде всего для защиты от волков. В первые годы лесной жизни они отцу Алимпию сильно досаждали.Я слышал, что старообрядцы стараются держать максимальную дистанцию с другими людьми, никогда не пригласят в дом, не подадут воды, а если попросишь, то посуду, к которой прикасался, потом выбросят. Поэтому столь неожиданно было для нас приглашение о.Алимпия зайти в трапезную и выпить с ним чаю. В среде христиан-староверов есть разные направления и толки, а соответственно и правила взаимоотношения с другими людьми. Кружек на всех не хватило. Чай разлили в ту посуду, которая нашлась. Заварку о.Алимпий сделал крепкую — она немного тонизирует его организм, ослабленный однообразным скудным питанием и отсутствием витаминов.
Началась беседа.

* * *
— В монашестве я больше 14 лет, — рассказывает о.Алимпий. — Принял постриг в 22 года, а сейчас мне 36. Решение стать отшельником зрело давно. В миру монах находиться не должен, а старообрядческих мужских монастырей в России нет. Не скажу, что решение далось легко. Жизнь в полном уединении, вдалеке от людей — тяжелейшее испытание. Начинаешь невыносимо страдать от одиночества. К тому же дают знать о себе телесные немощи. Болеть приходится много и подолгу, иногда не находишь сил дойти до колодца. Но ни разу я не пожалел, что здесь поселился и обрек себя на такое нелегкое существование. Пожалел только об одном, что поздно ушел в монахи. Богу надо посвящать лучшие годы.Приехали мы сюда с духовным братом шесть лет назад, вырыли землянку и начали зимовать. Но для моего спутника лишения оказались непосильными, и он уехал.- Вы не собираетесь ужесточать свою аскезу?- Аскеза вовсе не в том, чтобы от чего-то отказываться, а в том, чтобы, не идя на поводу страстей, насаждать в себе духовные ростки и следить за ними внимательно, оберегая от сорняков. Живя в обществе, это очень трудно сделать. Соблазны современного мира взяли над человеком огромную власть. Особенно большой преградой для духовного роста стал телевизор.К сожалению, мне пока не удается жить здесь в полной изоляции. Чтобы отвезти иконы, которые пишу для нашего храма, и закупить продукты, вынужден несколько раз в год ездить в Москву. Это меня очень тяготит, но пока не нашелся человек, который мог бы взять эти контакты с внешним миром на себя.- Но как же вы выдерживаете? Ведь здесь не у кого даже спросить духовного совета!- После того, как умер мой наставник инок Арсений, я так и не смог найти духовного учителя. Совет нужно держать с людьми одинакового с тобой образа жизни, мысли и поведения. А так как монашеская жизнь повсеместно пришла в оскудение, нет уже в ней былой строгости, то приходится за советами обращаться к Святому Писанию и святоотеческим книгам, которые стараюсь приобретать при всяком удобном случае.- Святоотеческая литература описывает случаи, когда живущих наедине отшельников начинают посещать различные чудесные видения, особенно если инок долго пребывает в безмолвии, предаваясь умной молитве.- Это опасное искушение, которым обычно подвергаются те, кто уже окреп на пути духовного подвижничества. Чем глубже очищается человек, тем изощреннее для него ловушки, могущие привести в состояние прелести. Я же нахожусь только на начальной стадии подвижничества и буду молить Бога о том, чтобы Он указал мне верные дороги.- А почему вы ушли в монахи?-В миру распространено мнение, что к вере в Бога и к монашеству приходят через внезапные личные потрясения. У меня не было ни драм в личной жизни, ни психологических и материальных проблем. Пришел осознанно — через чтение духовных книг, поиски смысла жизни, стремление к подвигу. В детстве я не был атеистом, но для меня был период неверия после того, как в школе отбили стремление к церкви. А в свое время, в детстве, я шокировал родителей заявлениями о том, что буду монахом и стану жить в лесу. Они приписывали это влияние бабушке, но она отговаривалась — дескать, это несерьезно, по малолетству. Но мать огорчилась немало. Чувствовало, видать, материнское сердце. Так мать внуков и не дождалась.- Может быть, со временем к вам стечется братия и возникнет в этом месте православная обитель?Отец Алимпий улыбнулся.- Нет, вряд ли. Мало я в это верю. Жизнь стала слишком сложной и духовно обедненной. Люди с горячим сердцем всецело предаются мирским заботам, хотят достичь земных благ, а холодные люди, кому все равно, для монашеского подвига тем более не годятся.

* * *
В маленькой избушке полати вдоль стен, печка, деревянная двухъярусная кровать. В той части дома, где посветлее, — иконописная мастерская. Свое искусство о.Алимпий совершенствует больше десяти лет. Еще находясь в лоне патриаршей церкви, был епархиальным иконописцем. Говорит, что писать иконы — изнурительный труд, требующий предельной физической и умственной концентрации. Ум не должен быть занят ничем другим, кроме духовного. Для поддержания нужного настроя о.Алимпий включает магнитофон. Естественно, не с музыкой, а с записями богодухновенных книг. Еще он выкладывает мозаику — трехметровое полотно из смальты с ликом Богородицы для алтаря храма в Орехово-Зуеве. Переводит со старославянского труды подвижников церкви, прославленных иноков и каллиграфическим почерком записывает их на бумаге. Листы украшает рисованными заставками в традиции старославянских рукописных книг. Он показал свою библиотеку, книги, в которых опубликованы его переводы. Увидев одну из них, я поразился. Это была та самая книга, которая так заинтересовала меня недавно в библиотеке Николо-Ямского храма в Рязани. Называется она «Путь к священному безмолвию (малоизвестные творения святых отцов-исихастов)». Отец Алимпий перевел с древнерусского рукопись, найденную им в Петербургской публичной библиотеке: «Святейшего патриарха Константинограда Кир Филофея предание своему ученику о том, как внимательно пребывать в келье вместе со своими послушниками». Воистину, это было чудо — встретиться с автором перевода, да еще в такой необычной обстановке!

* * *
От нас о.Алимпий узнал последние новости, в том числе о визите патриарха всея Руси Алексия II в Рязанскую область и о наводнении в Краснодарском крае. Мы не стали долго отвлекать монаха от его сосредоточенных занятий и углубленных молитв и засобирались в дорогу. Единственное, о чем жалели, что приехали к нему с пустыми руками: у о.Алимпия закончились все скудные запасы продуктов, и уже которую неделю он питался крупой, сдобренной постным маслом.Мы уходили к людям. Возвращались домой, к обычным радостям обычной жизни, а отец Алимпий оставался один, на седьмой год полного одиночества. Летом в окна его кельи смотрят розовые цветы, зимой их заметает снегом. И серый конь Погром встряхивает гривой во время долгих зимних ночей, мечтая, наверное, о быстром свободном беге.

***
Теперь уже не верится, что каких-то 40 лет назад эти места представляли собой обуглившуюся землю, черный пустырь. Теперь, куда ни посмотри, на десятки километров протянулись огромные лесные массивы. Петляют новые лесные тропинки, манят в неизвестные дали песчаные извилистые дороги. А в самую глушь приходят монахи, чтобы совершить здесь не видимый миру духовный подвиг.Ничто не вечно под луною? Да, не вечны предметы и формы, их причудливый танец, но идеи, которые сокрыты в них от рождения, наверное, вечны. И как же благосклонна, по-матерински заботлива, бескорыстна к нам земля! Мы глумимся над ней, бесчинствуем, завоевываем огнем и мечом, устраиваем дикарские пляски, забывая о непреложных нравственных законах. А она дает нам все новые и новые шансы одуматься, возрождая то, что указывает на вечные основы жизни. Что такое лес, как не напоминание о нашей неразрывной связи с землей, с корнями. И что такое монашеский скит, как не свидетельство нашего высокого духовного призвания.Мы возвращались пешком по новой дороге и легко нашли оставленную на обочине машину. Лес вокруг был все такой же величественный и загадочный. Как будто провидел будущее.

http://rv-ryazan.ru/old/cgi-bin/main-n=1395&m=1.htm