ОН УМЕР 20 МАЯ 1906 ГОДА, 28 ЛЕТ ОТ РОЖДЕНИЯ, в дер. Елкино, Моск. губ., Коломенского уезда, Колыберевской волости. Погребен на Елкинском кладбище, находящемся поблизости фабрики Садковской мануфактуры Ивана Демина Сыновей, в лесу. Приятное место не только для упокоения праха усопших, но и для живых, ищущих упокоения души от треволнений жизни в лесной тиши, на зеленой мураве — дыша чистейшим лесным воздухом. Скромная железная ограда, памятник из подольского мрамора указывают на место упокоения его бренных останков.
На памятнике высечены надписи: на лицевой стороне: «Василий Тимофеевич Зеленков. Крестьянин Нижегородской губ., Семеновского уез., д. Озеры. Начетчик Егорьевского Старообрядческого братства свв. Верховных апостолов Петра и Павла. Скончался 20 мая 1906 года. Мир праху твоему, великий труженик на пользу церкви Христовой». На оборотной стороне: Памятник сооружен помянутым Братством на его, Братства, и Совета Всероссийских Съездов старообрядцев, средства».
Родился в семье родителей беспоповцев-спасовцев. Следовательно, надо полагать, крещен он был в церкви господствующей, ибо спасовцы обычно крестят детей там, а принеся домой, обращают в беспоповство.
С раннего детства он интересовался делом спасения души. Вместе со всеми другими он путешествовал ежегодно под аграфену купальницу на берега озера Светлояра, чтобы как и другие узреть невидимый Град Китеж и услышать под утро звон его невидимых колоколов. Там, на берегах этого чудного озера и было положено начало его начетнической деятельности.
К 23 июня туда собирается множество старообрядцев всевозможных толков. Там они поют каноны, читают псалтыри, жития, правят и полные службы, а по причине своего религиозного разномыслия, затевают и полемические диспуты. Вот в этих-то ночных диспутах, и начал свою начётническую деятельность В. Т. Начал тогда, когда ещё почти ничего сам не знал. Но споры других возбудили и в нём ревность к спорам. Сначала он слушал, а возвратившись домой, читал сам, желая быть сведущим к будущему году. А на будущий год уже и сам выступал и затем, год за год, совершенствовался. Главным объектом его нападения в диспутах, в те поры, была Белокриницкая иерархия, которую он ненавидел как истинный беспоповец, всеми силами своей фанатичной, но не просвещенной души.
Учился грамоте он домашним образом и по старинному способу, а поэтому, о знании им грамматики и говорить не приходится. Но зато ревность к знанию, а отсюда к чтению, чтобы знать, у него была необыкновенная.
Будучи сыном беспоповской среды, он и воспитался в духе её: антихрист на первом плане! Антихристу всё покорено и потому желающий спасения должен укрыться в пустыню. И он не переминул сделать попытку к этому. Заготовил сухарей, истолок их. Заготовил кое-что из белья, кое-какие книги, бумаги, чернил и перо. Облюбовал один крутой берег реки в окрестностях. Вырыл там нору, а из нее расширил пещеру и подговорил мужа своей сестры отправить его туда, и держать его удаление в секрете. Он бежал тайно и осенью поселился в этой пещере. Паспорта, как предмета «антихристова» происхождения, он не взял. В ту пору ему было 16 — 17 лет. Дни и ночи он молился или читал жития. Питался привезенными сухарями и чистой холодной водой.
Сначала жизнь в мрачной, темной пещере его пугала, а потом он уже и привык было. Но не суждено ему было продолжить его жизнь. Осенью, когда никаких следов его обитания не обнаруживалось, он мог жить спокойно, но пришла зима, выпал снег и следы его хождения на реку за водой, обнаружили его существование.
Какой-то охотник, охотясь на зайцев, набрел на его тропу и заинтригованный ее входом в дыру (в которую можно было только пролезть на четвереньках), возвратившись на завод, на котором он служил, рассказал об этом администрации и уряднику. Осмотрели деревенские власти эту тропу и дыру, но не решились исследовать хорошенько, кто именно обитает в пещере.
Урядник — к становому. Тот донес в город. И вот, в одно прекрасное утро, В. Т., спокойно читавший Псалтырь, вдруг слышит, что около него что-то движется. Испуганный, он обернулся и увидел на полу пещеры движущийся туда и сюда шест, и задержал его. Совавший шестом, очевидно перепугался и шест остался в руках В. Т. Во вне пещеры раздался шум многих голосов. Тогда В. Т. догадался, что его жилище обнаружено и его пришли отсюда выкуривать. Ничего не оставалось, как заявить о себе.
Когда он, окрикнув, чтобы его не ударили шестом, вышел из пещеры, то увидел, что у пещеры налицо были все уездные власти во главе с исправником. Начались допросы: кто, откуда, зачем, что делаешь. Без паспорта?.. Бродяга. Значит надо в город везти. Повезли. Стояли морозы, а одет он был по-летнему, в один пиджачок. 40 Верст было до города! Промерз он отчаянно. Да и сама-то организация его тела была не из сильных, ну и понятно, что это, и житье в пещере, положило начало чахотке.
Привезли в город Семенов. Надо было отправлять в волость для опознания личности. Значит, снова морозиться. Но, к счастью день был базарный и он упросил начальство повести его на базар, где его опознают однодеревенцы. Но встречавшиеся однодеревенцы, с перепугу, отказывались его признать. И только кто-то из смелых решился заявить, что это действительно В. Т. Зеленков, кр. дер. Озеры. Тогда его отпустили. Таким образом, и кончилась эта затея его «бегства от антихриста в пустыню».
Невзирая на эти невзгоды, он все-таки продолжал свое дело спасения. Он старательно читал беспоповские «цветники» и набирался все более и более их духа, но ища истины, он и между них открыл постепенно, что быть без священства худо, а священства правильного нет. Скорбя сердцем о нелепости своего положения, он стал читать все что возможно о священстве, и когда начитался, то решил отправиться на поиски «благочестивого священства» куда-либо «в чужие страны». Для первого раза, решил отправиться в Иерусалим, хотя хорошенько и сам не знал, что он может найти в Иерусалиме. Снова сухари. Сумка, белье, кое-какие книги, продажей которых, по дороге, он намеревался находить средства на путешествие и пропитание.
К этой поре у него уже была порядочная начитанность. Он уже довольно твердо решил, что спасовцем быть дальше невозможно, в господствующую церковь идти — там ереси, к белокриницким — сомнительно. Вот отсюда и явилась мысль о поисках «благочестивого священства».
Пробрался он до Нижнего. Сел на пароход и отправился вниз по Волге. В Казани он вышел и пошел по городу искать старообрядцев. Судьба его столкнула с каким-то беспоповцем — покрещеванцем. Тот его принял радушно. В бесконечных беседах о деле религии, проводили они время, и как тот был сильнее начитан, то и убедил его принять крещение и вступить в их общину. В. Т. решил креститься снова, ибо другого выхода нет, как казалось ему. Решено было с вечера, что завтра утром они отправятся в храм покрещеванцев и он там примет крещение.
В беспокойных думах, сильно волновавших его о предстоящем назавтра шаге, он заснул. Бог, своими невидимыми путями устрояющий наше спасение, не дал ему совершить этот ложный поступок. В эту ночь он видит такое сновидение: его толкнула в бок ночью какая-то девушка прекрасной наружности и сказала: Вставай, пойдем! Он встал и последовал за ней. Она привела его в богатый фруктовый сад, где на яблонях было много зрелых яблок. — Ты видишь вон то, большое незрелое яблоко? — Спросила она. — Да, госпожа, вижу, — ответил он. — Смотри теперь. Она разостлала под деревом белый платок и затем бросила вверх острый нож, который рассек яблоко пополам и отсеченная половина упала на платок. Она подняла ее и показала ему. Ты видишь эту половину яблока, оно гнило, больно, а та половина здорова. Ты понимаешь, что это значит?
— Нет, госпожа…
— Это яблоко — твоя голова. Она наполовину здорова, а наполовину гнила. Необходимо, чтобы и эта половина оздоровела. Но для этого, ты ни одной минуты не оставайся здесь, а тотчас же отправляйся отсюда. Ты видишь вон тот маленький пароход, что быстро бежит вверх по Волге? Садись на него и он тебя привезет туда, где твоя голова исцелеет.
Оказалось, что они стоят на высоком берегу Волги и с берега видно, как по Волге идут два парохода. Один огромный, неуклюжий, тяжелый и грязный. Он страшно пыхтел и, еле-еле преодолевая течение, медленно подвигался вперед, другой же, маленький, чистенький, весело бежал, как бы играя, разрезал волны и быстро мчался вперед, оставляя позади тот, неуклюжий.
Смотри, не на большой садись, а на маленький! — громко крикнула ему девица, удаляясь… Как бы от этого окрика, В. Т. проснулся, пришел в себя, вскочил с постели и начал быстро одеваться. Его хозяин удивился его раннему пробуждению и начал уговаривать еще поспать. Но В. Т. заявил, что ему необходимо бежать на пристань встречать товарища, о приезде которого он было забыл.
— Ну а как же креститься-то? — спросил хозяин.
— А вот, с товарищем-то мы вернемся и тогда возможно оба крестимся.
— Ну, ну, хорошо. Вы только приходите. Обязательно приходите.
— Вот, Бог даст… И он выбежал вон, оставив и свои сухари, и книги у покрещеванца.
Было раннее летнее утро. Свежий воздух. Легкий ласкающий ветерок и мягкий свет восходящего солнца, наполнил радостью сердце Вас. Тим., когда он очутился за городом. Он сел на придорожную траву и раздумался. Его интересовало: что значит этот сон? Неужели это провидение заботится о его спасении? Неужели его голова наполовину больна? И пораздумав, он решил, что Бог его избавил от нехорошего намерения креститься вновь и ведет ко спасению, а поэтому он должен поблагодарить Его и отдаться в Его святую волю.
Осенив себя трижды крестным знамением, он встал и направился к пристани, решив войти на первый попавшийся пароход и с ним отправиться по его направлению. На пристани его удивило совпадение: пароход шел вверх. Пароход был нов, чист и велик. Как будто тот, что был видим им и во сне. Он, не раздумывая, вошел на него. И что же? На нем действительно оказался его товарищ, о котором он говорил покрещеванцу, хотя и вымышленно.
Поздоровались. Разговорились. Оба совместно были искатели истины. Оказалось, что товарищ его уже присоединился к белокриницкому священству и теперь проживал в с. Безводное у епископа казанского Иоасафа, в монастыре. Туда он теперь и ехал. Он начал уговаривать и В. Т. поехать с ним погостить у них недельку — другую.
— Ты не беспокойся, — говорил он В. Т., — владыка чудный человек, он твоему приезду будет рад и охотно даст приют, а твоих религиозных убеждений он не тронет, если ты не найдешь нужным изменить их сам. Когда же В. Т. рассказал ему события последних дней его жизни и сновидение, то товарищ его прямо ему сказал:
— Знаешь что, Вася, тебя Сам Бог направляет к познанию истины. Ты смотри: половина головы твоей беспоповская, больная, а половина уже оздоровевшая сознанием, что спастись без попов нельзя. И дело только за тем, чтобы отыскать истинное священство и истинную Церковь Христову. И вот, сама Истина, в лице девицы — сновидения, указала тебе ту церковь, которая приведет тебя к исцелению, под видом двух этих пароходов: большой, грузный, медленно идущий пароход — это явно церковь господствующая, а малый — это церковь старообрядствующая, приемлющая белокриницкую иерархию. Именно она так чиста, опрятна, т. е. свята и непорочна, как это виделось тебе в сновидении. Она так быстро преуспевает, ведя людей ко спасению, как и малый пароход быстро шел вверх по течению, обгоняя грузный пароход, еле справлявшийся с течением.
Это поразительно ясно. Вот и наша встреча чудесна: ты сказал случайно, что идешь встречать друга, а вышло взаправду. Поедем, брат, в Безводное. Поживи, присмотрись ко всему и я уверен, что ты уже не захочешь расстаться со священством. В. Т. было все равно, а любознательность влекла его в Безводное. Туда они и поехали.
Ласково принятый епископом Иоасафом, он понемногу всматривался во всю тамошнюю жизнь — богослужения, нравы и обычаи. Много беседовал. Через недели три-четыре, после долгих и горячих бесед, он уже сам просит о воссоединении его со святой Христовой Церковью. Ему дали срок подготовиться к этому важному шагу и затем воссоединили. Радость его была по этому поводу безгранична…
Отсюда и начинается его деятельность уже не против св. Церкви Христовой, а за Церковь Христову. Он всецело посвятил себя деятельности начетчика. Но нелегка была эта деятельность. Имени у него еще не было. В старообрядчестве, организаций по начетничеству тоже — никаких, следовательно, службы начетчика, оплачиваемой службы, быть не могло, но существовать было надобно. Приходилось бедствовать, существуя на то, что могли когда-либо дать за проведенную беседу.
Потребности ограничивались невероятно, но и это не помогало. Что же касается подарков за проведенные беседы, то они нередко бывали и такого сорта: где-то Василий Тимофеевич чувствовал себя слабым по собеседованию и приход решил пригласить тогда прогремевшего, как сильного, начетчика И. Г. Усова (ныне епископ Иннокентий). Поручили это сделать В. Т. Тот отправился за ним. Привез. Беседа проведена, но за дорогу платить оказалось некому. Случилось у В. Т. как-то 5 руб. он их и отдал Ив. Гр. Тот поблагодарил и спросил: А это деньги чьи? — Мои, — ответил В. Т. — Ну, спаси Христос! — сказал Ив. Гр. и, вынимая из кармана те же пять рублей, подал их В. Т. и сказал: А это вот тебе за труды от меня… И получив, таким образом, оба по пяти рублей, они довольные своими успехами, отправились восвояси.
Вот такого рода успехи и довели его положение до того, что в августе месяце 1904 года я его встретил в Нижнем Новгороде на 5 Всероссийском съезде старообрядцев, весьма в жалком положении: костюм истрепался. Штиблеты худы. Нет ни белья, ни денег. Что называется — хоть в бутылку полезай!
В ту пору на съездах делались небольшие отчисления в пользу различных начетчиков и деятелей. Кто был посмелее, да поближе к хозяевам дела, те кое-что заполучили, а ему как человеку скромному, да бывшему вдали от хозяев, ничего не попало. А у него вся и надежда была только на съезд. Случайно мне удалось исходатайствовать ему от съезда 25 руб., что немножко его окрылило, а затем я склонил Московское и Петроградское братства, принять его на должность начетчика совместно с братством Егорьевским.
Но потом, первые два братства отказались платить ему жалование и он остался на службе у братства Егорьевского. Братство платило ему 15 руб. в месяц, да кое-кто от себя добавляли 10 руб., таким образом, он стал получать уже 25 руб. На эти деньги, при его скромности, он мог еще жить. Но благодаря братству, у него пошли успешно собеседования, что стало давать ему приличный дивиденд. И не прошло полгода, как он уже сильно изменился внешне и духовно.
Он значительно пополнел, посвежел и здоровье его стало значительно лучше. Со стороны же духовной, он изменился в том смысле, что знания его приняли более отшлифованную внешность, язык его значительно облагородился, способы выражения мысли стали значительно яснее, определеннее. Он за это время успел прилично одеться, построив себе необходимые костюмы.
Все это, вместе взятое, производило хорошее впечатление на публику, когда он говорил на публичных беседах. Имя его стало расти и шириться. Приглашения шли одно за другим, так что ему, в конце концов, не стало времени отдыхать: не успевал он приехать из одной поездки, как уже нужно было ехать в другую*.
*) О количестве и качестве этих поездок можно будет судить в достаточной степени, если прочитать его дневник, напечатанный в ж. «Старообрядческая мысль» №3, за 1911 г. и №№ 10 и 11 — 1912 г.
Но он и не любил отдыхать, неустанно он трудился, читая книги и делая из них выдержки, которые потом систематизировал для того, чтобы впоследствии их издать. Это труд весьма сложный. Он у него длился почти с того самого момента, когда он стал читать и выступать на диспутах.
Первый сборник этих трудов появился вскоре по его присоединении к св. Христовой Церкви (именно в 1904 году). Он был напечатан на гектографе под названием «Голос Христовой Церкви к беспоповцам, зовущий от заблуждения на путь спасения». В предисловии к нему, он вот что говорил тогда о причинах его появления в свет:
«Пребывая с юных лет в беспоповстве и будучи воспитан в его духе, я был до двадцати четырех лет рьяным последователем и защитником его. С самых молодых лет, я имел пристрастие к чтению. Прочитал много книг, преимущественно старопечатных. Эти книги убедили меня, что без священства и таинств, без богослужения и исполнения святоцерковных постановлений, спастись невозможно».
«Я стал искать, исследовать и дознавать, как выйти из того положения, в котором я находился. Священство грекороссийской церкви мне представлялось почти правильным, но меня не допускало к нему то, что пастыри ее содержат новшества и ереси. Относительно же старообрядческого священства белокриницкой иерархии, меня смущало то, что в эпоху вдовства, митр. Амвросий был присоединен к старообрядческой церкви от ереси, и по присоединении, как говорят миссионеры, нарушил некоторые отеческие постановления».
«Ближайшее ознакомление с делом, тщательное изучение святоотеческих и канонических книг, окончательно рассеяло все мои сомнения и недоумения, и я ясно уразумел, что единственно истинное священство есть священство Белокриницкой иерархии, и что митрополит Амвросий правил не преступил, ни своим присоединением к святоцерковной древности, ни дальнейшим в ней пребыванием. И чем больше я читаю книг и изучаю священное и святоотеческое писание, тем более убеждаюсь в этой истине.
Итак, чтобы не уподобиться ленивому рабу, скрывшему в землю талант господина своего, и не услышать произнесенного ему приговора (Мф. 25, 25-26), я спешу поделиться со всеми моими ближайшими, свидетельствами и доказательствами (как с родителями, до сих пор пребывающими в беспоповстве, так и с прочими, не имеющими достаточных средств для приобретения книг), какими я заручился до настоящего времени из различных книг относительно веры, церкви, иерархии; о необходимости всех таинств, о последнем времени и проч.».
Как все хорошее вообще, в старообрядчестве, так и этот сборник, вышел под наблюдением блаженнейшей памяти, великого святителя церкви Христовой — Арсения, епископа Уральского, у которого В. Т. в ту пору проживал для усовершенствования в своих познаниях.
Сборник тот имел 512 листов в четвертушку. Ценился 5-6 руб. и разошелся быстро, так как количество его было ничтожно. Требование на него заявлялось настойчивое и потому необходимым являлось издание это повторить. Но прежде чем повторить, В. Т. хотелось его переработать заново: менее яркие свидетельства исключить, а более яркие, сильные, вновь найденные, внести, также перестроить несколько вообще, план расположения глав сочинения. Вот над этим-то он усердно и трудился в те дни, когда свободен был от собеседований.
Благодаря тому, что прилив денежных средств у него стал довольно значительный, он немедленно значительно расширил свою библиотеку, и расширял ее постоянными новыми приобретениями. Все эти новые приобретения он внимательно прочитывал и постоянно извлекал оттуда все новые и новые доказательства, которые он и включил в сей сборник. Но ему в этом помогали также и моя библиотека, и мой книжный магазин, библиотека братства и наших священников. Ни одной книгой он не пренебрегал. Из всех, он как курица из сору, выбирал крупицы жемчуга и складывал в свою сокровищницу.
Благодаря предоставленной ему возможности, он стал за последнее время одним из лучших начетчиков по силе начитанности в св. Писании, книгах отеческих и даже, пожалуй, единственным. Страницы нужных выдержек из книг, и даже содержание выдержек, он знал наизусть и потому часто поражал слушателей тем, что схватив книгу, он сразу ее раскрывал, называл название книги, указывал страницу и читал что нужно.
Дивным казалось то, что ему не приходилось листать книгу, отыскивая нужное место, как будто книга сама раскрывалась там, где нужно. Но на самом деле, он даже не ту книгу и брал, а просто брал первую попавшуюся, говорил страницу на память, на память и читал. Это было страшно важно, ибо речь длилась определенными минутами и поэтому всякая секунда была дорога.
К числу его недостатков можно было отнести лишь то, что язык его хромал в отношение литературности, ибо со светскою литературой он не был знаком, а местный язык Семеновского уезда усвоен им был от рождения. Другой недостаток был тот, что он увлекался и бегал вслед за миссионером, ловя его на слове, на неудачно приведенной цитате, хотя это и уводило собеседующих далеко от прямо поставленного предмета диспута. У него это обычно выходило ловко, и публика обычно оставалась очень довольной. Но с приездом в Егорьевск, у него это быстро стало исправляться.
К качеству же его на первое место надо поставить его искреннее убеждение в правоте св. Христовой церкви. Он был настойчивый искатель правды и признавал ее везде, где только находил, не взирая на то, что часто она шла вразрез с его ранее сложившимися убеждениями. Были случаи, что найдя в какой-либо книге слова, наводящие его на сомнения в правоте нашего упования, он немедленно шел ко мне и открывался в своем сомнении, прося помочь ему разобраться в этом вопросе. Уходил он только тогда, когда предмет выяснялся окончательно и он успокаивался.
Усердие к копанию в книгах у него было невероятное! И день, и ночь, и раннее утро, он сидел за книгами. И надо было видеть, сколько ему доставляло прямо-таки детской радости, вновь отысканное свидетельство в защиту св. Христовой церкви. Невольно бывало любуешься на него в минуты этой радости, когда он, стремглав спешил в мою квартиру, с книгой под мышкой, и широко наперед улыбаясь от того удовольствия, которое он доставит мне вновь найденным свидетельством. В эти минуты он считал себя счастливейшим в мире, и его радость невольно передавалась и мне.
В минуты серьезного раздумья над жизнью, над ее концом и жизнью будущей, он часто задумчиво, как бы сам с собой говорил: Как я счастлив, что воссоединился со св. Христовой церковью! Что ни больше я изучаю писание, то все больше и больше убеждаюсь, что я не ошибся… Как я люблю эту, для меня новую, но уже дорогую матерь!.. Господи, как я благодарю Тебя!
В его жизни было много сомнений. Он много искал и испытывал, и только воссоединившись со святой церковью Христовой, он нашел истинное успокоение духа. Ей он за то, хотя и недолго, но плодотворно послужил.
Несмотря на внешний расцвет его тела от улучшившихся условий жизни, болезнь в его груди уже свила прочное гнездо и только лишь ждала удобного случая, чтобы свести его в могилу. Эта болезнь зародилась там еще в пещере; потом на морозе, когда он, по-летнему одетый, был везом из пещеры в город за 40 верст, она разрослась, а после того, как он получил воспаление легких в Уральске, проживая у вл. Арсения, она уже прочно гнездилась в его груди. Весной, сбрасывая снег с крыши жилища епископа, он сильно разогрелся. Выпил «холодненького кваску» и застудился. Недель шесть пролежал. Встал, но болезнь перешла в хроническое состояние.
Хорошие условия жизни в Егорьевске, молодость, недурной заработок, побудили его жениться. Братство приняло в нем участие и он сравнительно удачно женился. Ему дали хорошую девушку и приданое деньгами. На эти деньги он открыл зимнюю торговлю в Егорьевске и дело было пошло. Но во время поездки на родину, в августе месяце, 1905 г. он попал под дождь и слегка застудился. Это и привело его к ранней могиле. Сначала он еще перемогался. Но около Рождества слег. Торговлю пришлось прекратить и отправиться в дер. Елкино на житье к тестю. Там он пролежал всю зиму. Лечение не помогало. Весной 1906 г., в день его брака, бывшего в 1905 г., его опустили в могилу.
Почти весь наличный состав братства ездил на его похороны. Братство его и поминало. Сопровождающего народа при похоронах было очень много. Ранняя могила упокоила его прах в далекой от родины стране, но зато вблизи братии, его возлюбившей. Он умер, но его дела и труды будут жить. Старообрядчество и история не должны его забыть. И не забудут.
Н. Зенин
